Казах сызмальства живет в окружении примет и суеверий, о происхождении которых мало что знает. Первое знакомство с ними происходит благодаря близким родственникам, матери, бабушке, тете, в дальнейшем о них ему напоминают друзья, коллеги, знакомые. У казахов очень много примет и суеверий. Нельзя стричь ногти в вечернее время, нельзя разговаривать в уборной, нельзя указывать на луну, нельзя ходить на водоем ночью, нельзя за бесплатно просить даже щепотку соли, нельзя разрушать муравейник, нельзя переходить дорогу старшему по возрасту, нельзя издеваться над человеком, нельзя свистеть, особенно дома и т.д.
Первые европейские исследователи, у которых состоялось знакомство с казахами, очень часто в своих трудах отмечают это качество моего народа. Например, Владимир Карл фон Герн в работе «Характер и нравы казахов» еще в девятнадцатом веке пишет: «Как дети природы – казахи очень суеверны. Настоящий степняк-казах ни за что не выедет в дальнюю дорогу в субботу и, в особенности, во вторник, считая эти дни несчастливыми и тяжелыми. Тот, кто непременно почему-либо должен выехать во вторник, считает своей обязанностью в понедельник отойти от своей юрты на сорок шагов по направлению предполагаемого пути и зарыть тут горсть соли, завернутый в тряпочку. Выехав затем во вторник, путник останавливается у места, где закопана соль, выкапывает ее и берет с собой для предотвращения всяких несчастий, твердо веря, что если дорожный запас соли был на пути с понедельника, то злоключения выехавшего во вторник для него не опасны».
Множество таких заметок содержится в этнографических книгах прошлого. К сожалению, авторы не раскрывают причины возникновения того или иного поверья, не пытаются разобраться в их природе. Казахи прошлого, разумеется, могли много чего об этом рассказать. Затем с приходом в степь советской власти и наступлением эпохи покорения космоса и ядерных испытаний в Семипалатинске, в среде ученых стало дурным тоном проявление научного интереса к изучению суеверий как элемента культуры.
За восемьдесят лет советской эпохи произошло то, что бабушки, оставаясь проводниками культурных ценностей в поколениях, стали доносить только форму, утратив знания глубинного значения. Это привело к тому, что на закономерный вопрос ребенка «а почему нельзя?» бабушки вместо долгого изложения красивых легенд и мифов, как это было в старину, стали кратко отвечать: «потому что нельзя». От безысходности любопытным детям приходится смириться с таким ответом.
Мое любопытство, наверное, было сильнее и непоколебимей. Приметы глубоко проникают в сознание, и все эти годы я пытался для себя объяснить их логику. Литературы на сей счет не было, а то, что было до революции изложено арабской вязью, было безвозвратно утрачено в первые годы советского государства, после того, как дважды сменили казахский алфавит. В таких условиях, когда не было возможности делать сверку с источниками, неудивительно, что мои выводы о приметах и суеверности народа могли быть неправильными. От незнания я начал интерпретировать их с точки зрения прагматизма. Если, на мой взгляд, примета или суеверие имело практическое значение, я признавал за ним право на существование. Например, «оқтауды қырма» (не соскребай [застывшее тесто] со скалки) в моем представлении было актуальной приметой, поскольку вместе с частицами теста можно выкрошить еще и мелкие стружки дерева, из которого изготовлена скалка. Они, в свою очередь, могли попасть в пищу, с нею в организм, занести бактерии, обострить аппендицит.
И наоборот, такие приметы, как запрет стричь ногти вечером, я относил к категории отживших. Мое примитивное объяснение сводилось к следующему: раньше в степи не было электрического освещения, а состриженный ноготь мог отлететь на одежду, зацепиться на ней, затем снова же попасть в пищу. А раз мы сейчас живем в эпоху, когда электрический свет стал ярче солнечного, то смысл соблюдать такую примету?
Объяснение целой вселенной примет, поверии, суеверий с позиции «логоса» не позволяло мне увидеть более глубокие вещи. Эти малые формы вобрали в себя все мировоззрение и мифологию казахов. Их универсальность в том, что несмотря на смену формации и формы правления, когда национальное сознание находится под угрозой стирания, а явные формы соблюдения традиции становятся нежелательными, самыми живучими, даже вопреки усилиям властей, остаются примитивные, на первый взгляд, приметы и суеверия. Они, как нить Ариадны, распутывая его все больше и больше, мы наконец выходим на истоки. Об этом я начал подозревать уже ближе к своему отцовству и был поражен мудрости моих предков. Даже под нажимом исторических обстоятельств им удалось найти формы, которые донесли нам целую систему взглядов и культурных нравов казахов, в то время как книги запрещались, а светлые умы расстреливались.
Я начал догадываться, что под современными приметами и суевериями лежат два культурных пласта, оказавших наибольшее влияние на их формирование — исламский и тенгрианский. Многие современные казахские приметы формировались под сильным влиянием исламской культуры, замещая те, которые оставила тенгрианская, хотя и сейчас можно встретить ее осколки. И как раз в этот момент мой знакомый подарил книгу от коллектива авторов под названием «Салт-дәстүр сөйлейді» (Традиции говорят).
В работе Санжара Керимбая, Мухита Толегена, Адильбека Наби и Асылтая Тасболата изложены интерпретации и объяснения многих казахских примет и суеверий. Для сбора материала авторы проделали огромный путь, собирая его по крупицам среди казахов Китая, Турции, Афганистана, США, поскольку, как я уже отмечал выше, в советском прошлом казахи у себя на родине утратили многие знания о своей культуре. Книга будет интересна всем, поскольку каждый из нас так или иначе слышит приметы и сталкивается с суевериями, особенно работа будет интересна будущим родителям, потому что в любом случае они будут говорить их своим детям, но зато теперь у родителей есть возможность не ударить в грязь лицом перед собственным ребенком. Книга состоит из девяти глав, в каждой из которых поочередно рассказывается о происхождении примет, используемых в младенчестве, в период взросления, становления человека, применяемых в быту, связанных с животным миром и природой.
В начале поста я упоминал о примете, запрещающей издевательства над человеком. В «Салт-дәстүр сөйледі» ее происхождение связано с именем пророка Ноя.
Когда пророк Ной строил ковчег, один человек приходил к нему каждый день и отпускал в адрес пророка издевки. Иногда Ною от его насмешек становилось настолько больно, что он даже плакал.
— Посмотрите на этого безумца, который строит ковчег там, где нет моря. Собирается собрать в нем всех животных. Как могут ужиться в ковчеге волк с овцой, лиса с курицей? — издевался человек.
Когда начался потоп, все животные по воле Творца взошли на ковчег. В последний момент перед закрытием двери ковчега архангел Гавриил приволок к судну одно существо и произнес:
— Эй, Ной, это тот самый человек, который столько раз насмехался над тобой. Издевательства над людьми с мягким нравом равняются насмеханию над Творцом. За издевки над тобой Творец превратил его в обезьяну. И его забери с собой. Пусть убедится в том, что тебе удастся спастись во время потопа.
Таким образом, издевавшийся человек превратился в обезьяну и пополнил число животных. С тех пор он сам стал объектом насмешек среди людей. Примета «не издевайся над человеком» сохранилась с тех пор.
Вольный перевод — мой
Благодаря этой книге я получил еще один ответ на вопрос, каким образом казахам удалось уцелеть в качестве нации, окончательно не потерять свое самосознание, несмотря на то, что исторические обстоятельства, казалось бы, были против этого. Определенно уникальная работа авторов стала для меня одной из главных в этом году и займет свое достойное месте в домашней библиотеке.
