Наука покорила космос, но не может объяснить природу сна. Казахи, не мудрствуя лукаво, дали явлению свою трактовку и с незапамятных времен пользуются им: «Ұйқы арсыз». Лаконично и практично.
Однако в недавней поездке в Турцию пришло осознание, что социально-философское значение моего сна является не самым глубоким и всеобъемлющим в своей сущности. Ибо я видел сон другого человека и, созерцая его, понял, что сон мой носит местечковый и сиюминутный характер, в то время как сон, за которым я наблюдал, оказал бы хорошую услугу любому начинающему социальному философу гуманистического толка, метящему на глобальное признание. Нас с другом — практикующим мусульманином — занесло в район Эминёню, что находится в Стамбуле. Подоспело время вечернего намаза и он направился в Йени джамии (Новую мечеть). Я остался ждать его на улице и после намаза из мечети он вышел уже с новым знакомым.
Рядом с мечетью расположено кафе (не помню названия), в котором подают фирменные блюда из фасоли. Как правило, острые. Меня заверяли в том, что в это заведение едут со всей Турции. Но не об этом сейчас пойдет речь.
Новый знакомый оказался палестинцем, который приехал сюда в поисках работы. Ему было немногим за тридцать, по-английски говорил недурно, что позволило нам вести беседу. В целях поддержания разговора, я упомянул о том, что бывший лидер Палестины Ясир Арафат приезжал в Алматы. Ему стало приятно, что я назвал имя лидера его страны.
— Он был великий человек, — говорил он. — При нем было лучше, а нынешний руководитель продался западу и не заботится о проблемах палестинцев. Если бы он думал о народе, то стали бы мы покидать свою родину в поисках лучшей доли?
Он много говорил о своей семье, о жене и недавно родившемся ребенке, которые остались ждать его в Палестине. Упоминал о взаимоотношениях арабских стран, сетовал на то, что богатые из них поставили неподъемные условия для получения визы и в силу этого палестинцы не могут поехать в братские арабские страны в поисках работы.
— У нас в стране очень сложно найти работу, — продолжал он.
Несмотря на рассказ о тяжелой жизни, жизнеутверждающая улыбка не сходила с его лица, глаза излучали свет и тепло.
Когда мы закончили с ужином, мой знакомый сказал, что в квартиру поедем втроем.
Уже в пути узнал, что палестинец двадцать восемь дней назад приехал в Стамбул в надежде найти работу, но у него не получилось, потому что он не знал турецкий, а через два дня у него истекал срок визы.
В вечернем трамвае, в котором яблоку негде было упасть, мы дождались, когда встал один пассажир и усадили его на освободившееся место.
Он спросил, какая в Казахстане минимальная зарплата. Я ответил, что, может быть, триста-четыреста долларов.
— Это большие деньги, — сказал он. Затем он увидел в руке мой смартфон и спросил, сколько стоит такой. После предыдущего его ответа мне пришлось солгать, и я сказал, что такой подержанный телефон, как у меня, стоит около семидесяти долларов. Он ничего не ответил.
И только теперь я заметил, что за улыбкой и жизнерадостным расположением духа скрывается огромная усталость, которую он не хотел показывать своим новым знакомым. Когда мы шли втроем на остановку, я обратил внимание, что его иногда трясло, но не придал этому значения, сославшись не вечернюю прохладу.
Тайну я смог раскрыть, когда палестинца в трамвае настиг сон. Моментально и крепко.
Мой знакомый только теперь посвятил меня в курс дела. Узнав о том, что у палестинца через пару дней истекает виза, администрация гостиницы стала торопить его к отъезду, у него закончились деньги, он не нашел работу и не ел уже вторые сутки. У него даже не было денег вернуться на родину. Мой знакомый пригласил его в квартиру, чтобы с той небольшой суммы, которая у нас была для путешествия, дать ему денег добраться до дома.
Уставший палестинец погрузился в глубокий сон, временами его подергивало так, что рядом сидящие резко оборачивались на него. Мне приходилось им объяснять, что он очень устал.
Когда мы дали ему двести долларов, которых у него не было для возвращения домой, он был полон радости, обещал, что по возвращении помолится Аллаху за весь казахский народ. Душу его переполняла радость от мысли, что совсем недолго, и судьба вновь сведет его с семьей.
Возвращаться, он сказал, будет автобусом, а маршрут его пролегал через Сирию.
— Это безопасно, ведь там же идет война? — спросил я.
— Мы можем беспрепятственно проезжать по Сирии, — ответил он, и намекнул, что не все, о чем пишет западная пресса, соответствует истине.
К полуночи в районе Йенибосна воцаряется тишина, население погружается в сон, и лишь иногда можно услышать пение цикад. В этой тишине и под покровом ночи мы с другом видели, как в темноте растворяется силуэт уходившего к своей семье палестинца.
Бытует мнение, что судьба не просто так сводит одного человека с другим. Моя судьба встретился мне палестинца и я смог посмотреть на природу человеческого духа с другой стороны. Воистину сказал классик, что человека можно убить, но победить его нельзя.
Ученые веками ломают голову над разгадкой природы сна, но столько было примеров в истории, что все это время истина остается где-то рядом, да неувиденной…
