Автор: Талгат Исмагамбетов
«Казахстан создан, надо создать казахстанцев» – этот невысказанный тезис присутствует во многих инициативах главы Казахстана. Альтернативную точку зрения наиболее выпукло можно выразить тезисом: «Национализм создает нацию».
Последней важной, даже всеобъемлющей инициативой стало предложение о модернизации общественного сознания («Рухани жанғыру») – которую коротко можно охарактеризовать как импульс от власти обществу на назревший вопрос о традициях и современности, казахскости и казахстанскости.
Что предлагается?
В статье Н. Назарбаева «Взгляд в будущее: модернизация общественного сознания» от 12 апреля 2017 г. тематика национального строительства поставлена в контексте модернизации.
В статье представлен свой подход, без общественно-политических дискуссий, посредством постановки общих для граждан ориентиров и установок формирования нации. При этом, культурные и духовные моменты подчинены задачам экономического характера: «Цель известна – войти в тридцатку развитых государств мира. … конкурентоспособность человека, а не наличие минеральных ресурсов, становится фактором успеха нации. Программа «Цифровой Казахстан», и программа трехъязычия, и программа культурного и конфессионального согласия – это часть подготовки нации (всех казахстанцев) к жизни в XXI веке (выделено Т.И.). Это часть нашей конкурентоспособности».
Что касается духовной, культурной составляющей, то она, судя по тексту статьи, «невозможна без изменения ряда привычек и стереотипов». То есть, предлагается сохранить «внутреннее ядро национального «Я» при изменении некоторых его черт». К примеру, «национальные традиции и обычаи, язык и музыка, литература и свадебные обряды, – одним словом, национальный дух, должны вечно оставаться с нами».
Но если модернистские установки в экономической сфере имеют четкие определения (доход на душу населения хотя бы), то культурные – абстрактны, как абстрактен сам национальный дух. Как его определять? Если же говорить конкретно о свадебных обрядах, что затрагивает почти всех и почти каждого, то что взять за основу: вариант т.н. комсомольской свадьбы или скучноватую регистрацию в загсе? Как быть с заключением брака у муллы, что практикуется для нерегистрируемых юридически бракосочетаниях, часто при вступлении мужчины во второй и последующий браки без развода с женой?
Переход на латиницу с 2025 г. сам по себе революционный шаг, что затрагивает казахское литературное наследие, написанное с 1940 г. Но вопрос также состоит и в том, чтобы увязать в национальном сознании воедино комплекс памятников вокруг Улытау и мавзолея Кожа Ахмета Яссауи, древние памятники Тараза и захоронения Бекет-Ата, древние комплексы Восточного Казахстана и сакральные места Семиречья, и многие другие места. Иначе, получим просто нечто аналогичное турмаршруту по «Золотому кольцу России». В прошлом писатели, такие как Ильяс Есенберлин (трилогия «Кочевники») и деятели искусства, сотворяли душу нации, придавая смыслы памятникам и историческим местам. Но пока только молчание. Словно все слова о великом и значимом были сказаны в прошедшую эпоху.
С одной стороны, охранительная тенденция в том, чтобы противостоять воздействию «чуждых идеологических влияний», а с другой стороны, можно согласиться, что « государство и нация – не статичная конструкция, а живой развивающийся организм». Что требует качества названного в статье, «внутреннее стремление к обновлению – это ключевой принцип нашего развития».
Обращает внимание внешне алармистский тезис: «Чтобы выжить, надо измениться. Тот, кто не сделает этого, будет занесен тяжелым песком истории». По сути, это напоминание и отчасти понимание того, что есть силы торможения. Те самые, что отодвигают выполнение государственных программ по экономическому развитию и социальному обустройству.
Позитивная часть “Рухани жанғыру” (модернизации общественного сознания) состоит в том, что, то ряд программ финансируемых государством обращены к формированию культурной и исторической памяти, в частности – проект «Сакральная география».
Общественная реакция
При всем этом, сложно избавиться от впечатления, что отсутствие дискуссий и слабость отклика общественности демонстрирует три недостаточности: недостаточность интеллектуального ресурса, логически-рационального и вместе с ним и самоорганизующего начала. А как без этих основ созидать нацию? В истории нет таких примеров.
Эти три недостаточности проявляются в некоторых неясностях, недоговоренностях в отношениях формирования идеалов, ценностей, образцов мышления и поведения.
Первое. Модернизация общественного сознания могла быть живым работающим документом, если писавшие текст ясно написали бы, что и какие традиции и привычки надо сдать в музей истории и положить рядом с каменным топором и прабабушкиной прялкой. Это как минимум. По максимуму же, необходимы дискуссии, в которых граждане уточняют позиции. Примечательны в этом отношении дискуссии эпохи перестройки, когда один за другим исчезали барьеры и предрассудки насчет ленинизма, религии, рынка, частной собственности, отношения к истории советского периода в сознании многих.
Второе. Модернизация может происходить только, если имеется содержательный момент обсуждения. Слова ради слов, для отчетности просто затягивают решение. На практике организованные «сверху» обсуждения часто сводятся к тому, что произносят речи по поводу модернизации, проявляя в меру способностей ораторское умение. Однако необходимы не Жиренше-шешены, умеющие ловко применять слово и производить впечатление на слушателей. Необходимо больше логически-рационального начала – вот суть любой модернизации. А с этим дефицит. Для модернизации нужны новые Дидро, Даламберы, Вольтеры и переосмысление ценностей и культурной и исторической памяти.
Третье. Казахстанскость предлагаемой нации противоречит ценностно-смысловым установкам, присущим казахскоговорящим нейтив-спикерам. Блогосфера оказалась более чувствительной к этому пониманию, чем «большие» СМИ. На фоне множества эмоционально насыщенных публикаций в Сети есть отдельные заметки, довольно ясно выражающие отдельные моменты неприятия и торможения нациестроительства. Например, молодой издатель, популяризатор изучения казахского языка Бахытжан Бухарбай заметил по поводу Послания Президента народу Казахстана от 10 января 2018 г.:
«Кто знает казахский прекрасно понимает, что “қазақстандық” звучит настолько искусственно и противоестественно, что переведи слово обратно на русский, получим “казахстанский”. А казахстанским может быть только продукт. Как бы того не желали идеологи, быть продуктом у меня не получится никак. И таких как я – в стране больше десяти миллионов».
Казахский язык, объявленный ценностью, воспринимает произведенную в стране вещь, товар как казахстанский продует, но отвергает казахстанскость в нациестроительстве, ибо в его пространстве смысловых значений человек не приравнивается к продукту, вещи.
Также г-н Бухарбай подметил недостаточность интеллектуального ресурса у государственного аппарата насчет тезиса о казахстанской нации:
«В предыдущих посланиях президент, обращаясь на казахском языке, максимально заменял слово “казахстанец” на благозвучное “отандастар”. Он тонко чувствует дискурсы. В этот же раз послание было опубликовано, а спичрайтеры и технологи продемонстрировали полную некомпетентность в понимании таких нюансов. Мне кажется, что если бы это было традиционное выступление с трансляцией на ТВ, то глава государства разбавил бы все как следует. Казахский и русский тексты послания изобилуют этим словом, показалось даже, что в этот раз оно звучало чаще, чем раньше. Если в русском тексте это слышится более или менее привычно, то в казахском – жутко режет слух. Потому что казахский язык отказывается завуалировать искусственную природу этого слова. Сложилось впечатление, что какой-то идеолог в Акорде, который давно оторвал руку от пульса, агрессивно продавливает эту модель нациестроительства».
Политизация вопроса нациестроительства дополняется тем, что казахскость и казахстанскость – две постановки проблемы не могут быть решаемы в силу вышеупомянутых трех недостаточностей, следовательно, неясностей, недоговоренностей, противоречия с ценностно-смысловыми установками языкового характера. Как показывает многовековая история, недостаточность ресурсов, а значит, возможностей, компенсируется в рамках более широких объединений и общностей, в которых частично или полностью компенсировалась эта недостаточность. Отчасти в этом состоит живучесть идей интеграции в евразийском и центрально-азиатском направлениях.
