Еще со времен старших классов и студенческих лет у меня собралась целая кипа газет, журналов, различных сборников, которые разбираю до сих пор. Среди них я отыскал сборник материалов международной научно-практической конференции, проходившей в КазНУ имени аль-Фараби еще в 2010 году. В нем тогда была опубликована моя статья. Помимо моей работы в сборнике обнаружилась научная статья тогда еще неизвестного большинству населения нынешнего акима Алматы Бауыржана Байбека, в которой он изучал проблему дипломатического протокола в Казахском ханстве. Я перебрал большое количество литературы этнографического толка, но прежде не встречал цельное исследование, посвященное протоколу многовековой давности в степи. Интересно было узнать, что Бауыржан Байбек, являясь заместителем руководителя Администрации Президента в 2010 году, каким-то образом находил время для исторических исследований. Мне кажется, пресс-службе акима следует время от времени рассказывать о таких неизвестных интересах своего руководителя. Тем более тогда, когда этот интерес вписывается в контекст текущего года, когда мы празднуем 550-летие Казахского ханства.
Решил привести статью Бауыржана Байбека полностью, надеюсь, он не будет против.
ВЕКТОРЫ РАЗВИТИЯ ДИПЛОМАТИЧЕСКОГО ПРОТОКОЛА В КАЗАХСКОМ ХАНСТВЕ
Выезжая в другие государства, послы казахских ханств стремились к достижению тех целей, которые ставились ханом перед посольством. Осуществление этих целей было возможным лишь при условии предоставления послу, дипломатическому представителю определенных международных гарантий, которые могли бы ограждать его от посягательств на территории государства пребывания, обеспечивали бы его безопасность как по пути следования, так и на месте пребывания его временной миссии, его имущества, то есть предоставления ему личной неприкосновенности.
Сложившееся в регионе правило по обеспечению безопасности иностранных послов, к сожалению, нередко нарушалось. Случаи нападения на посольские караваны были не единичными, поэтому в регионе сформировался такой посольский обычай, как сопровождение посла до границ пославшего его государства. Личная неприкосновенность посла в Центральной Азии и Казахстане была достаточно надежной, но относительной. Случалось, что посла могли ограбить, содержать временно под арестом, оскорбить на офиальном приеме в присутствии представителей других стран. Принцип личной неприкосновенности послов довольно часто ставился принципом взаимоотношений государств после того, как главы государств региона осознавали, что покушение на личность иностранного посла неминуемо вызовет ответное действие в отношении собственных послов, либо приведет к конфликтам между ними.
Казахские ханы знали о существовании международно-правового обычая неприкосновенности послов. Когда в России было задержано и подвергнуто аресту казахское посольство, то свое недоумение по поводу нарушения этой международно-правовой нормы Тауке хан выразил в следующих словах: «Ведомо от Адама и по се время такова дела не слыхали, что за воровских людей держать посланца». В целом же неприкосновенность послов гарантировалась обеими сторонами, причем этот принцип распространялся и на послов враждебных государств (например, джунгарских послов) [1].
Еще одной привилегией дипломатических представителей было содержание иностранных послов за счет государства пребывания. Это была древняя традиция, приобретавшая черты международного права, которую исполняли, как правило, неукоснительно. Посольства зачастую были весьма внушительны своим числом, доходили вместе с охраной и сопровождавшими лицами до 300 человек [2]. В XV-XVIII вв. этот вопрос оставался острым для всех правительств, и все же традиция соблюдалась, как правило, всеми политическими партнерами. У народов Казахстана и Средней Азии с древних времен существовал обычай о предоставлении своим и иностранным послам и гонцам ночлега (коналга), фуража (улуфа) и пищи (алафа)жителями тех селений и городов, где эти послы останавливались. Казахские ханства не только содержали иностранных послов в пути следования и во время их пребывания в столицу государства, но и одаривали их ценными подарками или довольно крупной суммой денег в ответ на подарки, привозимые послами. Ценность подарков определялась состоянием отношений между государствами: чем дружественнее были их взаимоотношения, тем ценней и в больших количествах дарили друг другу подарки обе стороны [3].
Обычной нормой исследуемой эпохи было то, что принимающее государство обеспечивало послов транспортом на своей территории. До территории, до пограничного пункта, до города государства посольство добиралось с помощью своих транспортных средств.
Неоказание должных почестей могло быть расценено как повод к наступлению враждебных отношений, поэтому церемониал приема иностранных послов в данном ключе имел принципиальное значение.
В.В. Бартольд описывал правила приема иностранных послов следующим образом:«Прежде всего, есаул (должностное лицо, обеспечивавшве соблюдение порядка и церемоний на собраниях, празднествах) — занимает первое место с левой стороны, выступает вперед и представляет государю доклады и просьбы лица, отправившего посольство вместе с дарами, потом он отступает на несколько шагов и начинает передавать приветствие посла и его просьбу об аудиенции и его приношения. Тогда, если посол принадлежит к числу знатных эмиров, двое из должностных лиц, например, первенчи или туксабау или др., подводит его к подножию трона. Когда рука государя, тени божьей, прикоснется к его осчастливленному плечу, все таким же образом окружают посла и приводят обратно на переднее место. После этого от хана исходит указание сесть ему по правой или по левой стороне» [4].
В дипломатическом протоколе большое значение придавалось занимаемому месту на церемониях (с правой или левой стороны). При дворе среднеазиатских ханов наиболее почетной являлась левая сторона, так как в левой стороне у человека было сердце, а в Монголии более почетной считалась правая сторона. По правую сторону от монгольского хана садили тех, кто занимал более высокое положение [5]. Видимо, в связи с этим в Золотой Орде и позже в Казахском ханстве правая сторона и дипломатическом протоколе считалась более почетной.
Существовали правила подъезда к ханской юрте: коня привязывались ни расстоянии от юрт, оружие при входе в юрту оставлялось прислоненным по обеим сторонам входа в нее. При этом в руках у входящего не должно было быть даже плетки. Правило, не входить в ханскую юрту с оружием, было общепринятым на территории всей Центральной Азии.
При совместном проведении церемоний иногда происходило непонимание сторон из-за неприятия тех или иных требований церемониальных правил, которые противоречили культуре и традициям представителей другого государства. Например, «в Петербурге казахский султан, посланец Аблая, Урус, упорно сопротивлялся тому, чтобы снимать головной убор на аудиенции, он объяснял, что был при дворах китайском, кашгарском и др., обращаться с речью к старшему без головного убора, и это везде считается верхом непочтительности, тем более к государю» [6].
Важной составляющей в дипломатических отношениях XV — начала XIX вв. народов Центральной Азии являлось скрепление дружественных союзов, заключение мирных договоров клятвами. Наряду с клятвами практиковалась присяга на верность, оформлявшаяся специальным церемониалом.
Принесение клятв в Центральной Азии отличалось большим многообразием ритуалов, в которых отражались народные обычаи и религиозные верования в дипломатическом протоколе. Мусульманские правители давали клятву на Коране, целовали его [7]. Истоки этого церемониала, как рассматривалось выше, были следствием распространения и укоренения ислама в казахской степи.
Необходимо обратить внимание также на практику обмена подарками, существовавшую у казахских правителей.
Преподношение даров всегда являлось важнейшим аспектом в межгосударственных отношениях. Это целая наука, основные принципы которой менялись и совершенствовались на протяжении веков.
Подношение даров в XVII в. в Центральной и Средней Азии обставлялось специальным церемониалом, при котором дары при приеме послов принимали стоя и затем прикладывали грамоту ко лбу. Считалось, что если управитель брал подношения не собственными руками, а через царедворца, то это было проявлением неуважения к дарителю [8].
Символическое значение в дипломатии народов Центральной Азии представляли собой дары, включавшие девять предметов. Этот старинный обычай использовался в случае подношения даров младшего — старшему, низшего — высшему. Подарок, состоявший из девяти предметов, должен был «символизировать преданность, послушание, благодарность. Это могли быть подарки скотом белой масти, довольно редкой для верблюдов и коней. Подарки могли состоять из девяти белых верблюдов, белых коней, овец или ямб (слитков) золота, серебра, девяти видов драгоценных камней, девяти комплектов одежды» [9].
Казахские ханы неоднократно дарили правителям других государств живых барсов, что являлось знаком их особого почтения и уважения к этим монархам. В частности, хан Абулхаир в 1740 г. послал снежного барса в качестве почетного дара иранскому шаху Надиру. Известно, что в 60-х годах XVIII в. в знак особого почтения султан Среднего жуза Абулфеиз послал в дар шкуру барса российскому императору.
Вышеприведенные материалы свидетельствуют о развитии дипломатических взаимоотношений между молодым казахским государством и сопредельными странами. Таким образом, церемониал на территорий Казахстана в исследуемый период, сохраняя национальные черты мониальных традиций, имел несколько векторов развития:
Во взаимоотношениях с Китаем и Среднеазиатскими ханствами он в значительной мере перенял тонкости восточной дипломатии.
Распространение различных религиозных течений также оказывало определенное влияние на тенденции в церемониале, при этом в значительной степени сохранились исламские традиции.
С наметившейся тенденцией сближения казахских ханов с Российским государством, церемониал в Казахстане претерпел определенные изменения, воспринимая наиболее приемлемые европейские традиции и обычаи, принятые в российском церемониале.
С начала XVIII в. Казахское ханство вступило в фазу внутриполитического кризиса. В трудной экономической внешнеполитической обстановке встал вопрос о принятии российское подданства. В 1731-1770-е годы произошло официальное признание значительной частью казахских правителей главенствующей роли Российской империи, что привело к утере независимости.
В результате присоединения казахских жузов к Российской империи происходят изменения в административно-политическом управлении и соответственно изменения в политической иерархии, что имеет принципиальное значение в церемониале. Принятие в 1824 г. «Устава об Оренбургских киргизах» ознаменовало отмену ханской власти в Младшем жузе и замену ее системой административно-политического управления, сходного с российской. В Среднем жузе был принят «Устав о сибирских киргизах» в 1822 г. Изменения касались и административно-территориальных структур казахских родов: округ, волость, аул. Во главе аулов — аульный старшина, волостей — волостные султаны, округов — старшие султаны (ага султаны, ел билеуши) [10].
В целом уставы урегулировали порядок управления той части Казахской степи, которая находилась к тому времени в подданстве России. Новая административная система упразднила традиционные политические институты казахского общества, ввела территориальную организацию, обложила налогами кочевое население, углубляя колонизацию степи.
Присоединение Казахстана, начавшееся в 30-х гг. XVIII в., завершилось лишь в середине XIX в., вследствие чего остро встал вопрос о системе управления.
По новой колониальной административной реформе вся территория Казахстана была разделена на три генерал-губернаторства, которые делились в свою очередь на области. Генерал-губернатор сосредоточивал в своих руках всю военную и гражданскую власть. Во главе областной администрации стоял губернатор, который также был наделен военной и гражданской властью. Командование в войсках возлагалось на военных губернаторов. Он же считался наказным атаманом казачьих войск, расположенных на территории области. При военном губернаторе учреждалось областное правление, в состав которого входили три отдела: распорядительный, хозяйственный и судебный. Во главе отдела находился старший советник. Области делились на уезды, начальники которых назначались генерал-губернаторами по представлению военных губернаторов областей из числа офицеров. При них назначались два помощника, обычно из среды казахской родовой аристократии. Уездным начальникам подчинялись войска, расквартированные на территории уезда. Кроме того, учреждалась должность уездного судьи, назначенного правительством. Если при окружных приказах власть была коллегиальной, то по новой административной реформе она ликвидировалась. Функции полицейского аппарата также находились в руках уездного начальника.
В оседлых районах юга Казахстана каждый населенный пункт выбирал аксакала на сходе выборщиков сроком на три года. Он также утверждался губернатором. Большие селения и города с коренным населением разделялись на кварталы, во главе которых находился аксакал. Квартальные аксакалы приравнивались к правам волостных управителей. В городах и селениях на сходках выборщиков были учреждены также «общественные хозяйственные управления», цель которых — раскладка податей, всяких сборов и заведование общественным хозяйством городов и селений. Управление состояло из 3-5 человек, с председателем во главе. Избранный председатель утверждался губернатором. Реформа административного управления нанесла удар по правам и привилегиям султанов, так как все казахское население, в том числе и султаны, были отнесены к «сельским обывателям». Правительство лишало, таким образом, султанов их былых сословных привилегий. Султаны имели право быть избранными, но исключительного права на занятие выборных должностей им не было предоставлено. Однако казахская аристократия в силу своего экономического положения и традиций продолжала оказывать большое влияние на политическую жизнь Казахстана. В конце XIX в. в результате новой реформы и принятого «Положения об управлении степными областями» в 1891 г. территория Казахстана была разделена на области, уезды, волости и аулы. Права уездных начальников были расширены. В период присоединения Казахстана к России нроисходило смешение обычаев Казахского ханства и Российского государства не только во внутригосударственном управлении, но и в церемониале, который изменялся под влиянием порядка проведений церемоний в Русском государстве. С этой точки зрения интересным представляется Букеевское ханство [11].
В политической истории Внутренней Орды заметно выделяется период со второй четверти XIX в. Султано-байская система управления была заменена бюрократической формой правления. Функций родоправителей и старшин усложнялись: была введена отчетность.
Для осуществления ханом своих управленческих полномочий в 1827 г. по инициативе Оренбургской пограничной комиссии был создан специальный совещательный орган — Ханский Совет, который состоял из 12 биев — по одному бию от каждого родового управления. Кроме того, ханом были созданы такие структурные подразделения как «есаулы» для выполнения его специальных поручений, а также «базарные султаны» в обязанности которых входил сбор пошлин, представление интересов казахов (вне орды), соблюдение порядка на торговых местах.
Органы местной власти были представлены султанами, которые состояли во главе казахских родов. Роды в свою очередь делились на отделения, во главе которых находились избираемые самими кочевниками из своей среды местные старшины, но при этом персональные кандидатуры утверждались ханом.
Хан имел при себе канцелярию, состоящую из татарского и русского отделов. Первый отдел заведовал перепиской внутри рода, а второй — с пограничными властями. При нем состоял также специальные следователь.
Изучение церемониала приема иностранных гостей в Букеевском ханстве позволяет сделать вывод о неизменности основ церемоний, сложившихся в Казахском ханстве, хотя в описаниях присутствуют детали европейской культуры, не влияющие на восприятие церемониала в целом. В подтверждение вышесказанного в нижеприведенных архивных материалах приводится порядок приема иностранных гостей ханом Жангиром.
В 1845 г. после смерти хана Джангира колониальной администрацией было принято решение не восстанавливать ханскую власть во Внутренней Орде. В период 1846-1855 гг. происходит законодательная отмена института ханской власти в Орде и начало глубокого реформирования системы управления казахским населением на территории бывшего Букеевского ханства. В 1856-1917 гг. начинается процесс постепенной интеграции Внутренней Орды в административно-территориальную, экономическую и сословно-бюрократическую структуры России.
Если в XVII — начале XVIII века дипломатический протокол носил характер взаимоотношений государств-партнеров, то с установлением протекторатно-вассалитетных отношений церемонии в значительной степени представляли Казахстан вассально зависимым государством со стороны Российского государства — протектора, что наблюдается в церемониях второй половины XVIII-ro — первой половины XIX-го веков. Таким образом, развитие церемониала явилось зеркальным отражением всех процессов, происходивших в истории государства: политической истории государства, развития международных отношений, культуры и вероисповедания.
Литература:
1. Сарсембаев М.А. Международное право в истории Казахстана и Вредней Азии. — Алма-Ата, 1991. — С.64.
2. Хафизова К.Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии. -Алматы, 1995. -С.82.
3. Хафизова К.Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии. |*аты, 1995. С.66.
4. Бартольд В.В. Сочинения. М., 1964. Т. II. С.393.
5. Хафизова К.Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии, маты, 1995. С. 107.
6. Там же. С. 105.
7. Хафизова К.Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии, Алматы, 1995. С.110.
8. Сулейменов Б.С, Басин В.Я. Казахстан в составе России. Алматы, 1978. С.195.
9. Хафизова К.Ш. Китайская дипломатия в Центральной Азии. Алматы, 1995. С. 137.
10. История Казахстана с древнейших времен до наших дней в пяти томах. Алматы, 2000. Т. Ш. С. 199.
11. История Букеевского ханства 1801-1852 гт. Сборник документов и материалов // Сост.Б.Т. Жанаев, В.А.Инночкин, С.Х.Сагнаева. Алматы, 2002. С.933.
